ПРОБЛЕМЫ СООТНОШЕНИЯ РЕЛИГИИ И НАУКИ © 2011 г. К.В. Воденко
Южно-Российский государственный технический университет South Russian State Technical University
(Новочеркасский политехнический институт), (Novocherkassk Polytechnic Institute),
[email protected] [email protected]
Анализируются специфика и различные формы проявления конвергентной традиции соотношения религии и науки (диалоговая, диалектическая и взаимодополнительная модели). Выделены мировоззренческие, этические, экологические, антропологические, методологические основания их сближения. Доказывается, что интеграция обозначенных аспектов позволяет сформулировать обобщенно-универсальный когнитивно-когитальный (познавательно-мыслительный) аспект исследования взаимосвязи религии и науки, который позволяет перевести обозначенную проблему в плоскость изучения веры и разума.
Ключевые слова: религия, наука, конвергенция, сближение, вера, разум, мировоззрение.
Analyzed the specificity and different forms of converged correlation tradition of religion and science (interactive, dialectical and mutually complementary models). Highlighted the philosophical, ethical, environmental, anthropological, and methodological bases of their approach. It is proved that the integration of designated aspects allows us to formulate a generalized universal cognitive kogitalny (cognitive and mental) aspect of the study the relationship of religion and science, which allows you to translate the problems identified in the study of the plane offaith and reason.
Keywords: religion, science, convergence, faith, reason, world ship.
В современном религиоведении сложилось две стратегии рассмотрения проблемы соотношения религии и науки . Первая исходит из предположения, что научный разум и религиозная вера представляют собой сферы человеческой ментальности, совершенно не связанные между собой. Аргументы сторонников этой стратегии состоят в том, что, несмотря на огромные успехи науки, религия продолжает существовать, а следовательно, остается жизнеспособной вера в трансцендентные силы, которые наука не признает. Объяснений «живучести» религии много. Например, одни исследователи считают, что религиозная вера удовлетворяет потребности человека в ответах не столько на познавательные вопросы, каков мир, сколько на смысложизненные, почему и зачем мир таков и зачем существует в нем человек. Другие же утверждают, что религия существует вопреки научному доминированию в обществе только потому, что она способствует сохранению национальной и этнической общности. Тенденция изображать науку и религию как обособленные, совершенно не связанные между собой силы духовной сферы лежит в основе конфликтной модели их взаимоотношений и модели независимости религии и науки друг от друга.
Вторая стратегия основывается на признании того, что религия и наука имеют общие основания. Их объединяет тот факт, что они являются способностями одного и того же человека. Наличие некоей общности между наукой и религией только и может служит основанием для методологического вывода о возможности их противопоставления и различения. Противопоставлять можно только то, что имеет нечто общее. Основаниями этой тенденции в решении проблемы соотноше-
ния религии и науки являются признание: а) общности их онтологий (Бог и мир как Его творение); б) совпадения их культурно-мировозренческих ориентаций (например, придание религиозному и научному мировоззрениям в равной мере высокого уровня моральности); в) общности их как форм духовной деятельности (план идеальности); г) цельности человеческого опыта познания; и др. Стратегия признания того, что религия и наука имеют много общего, сформировала диалоговую, диалектическую и взаимодополнительную модели диалога соотношения религии и науки.
Попытки поставить религию и науку на путь диалога проявляются, в частности, в так называемом богословском конкордизме, который зародился в XIX в. и стремился согласовать религию с новыми научными воззрениям и исходил из религиозно обоснованной точки зрения, согласно которой и религия, и наука являются носителями единой истины. В соответствие с концепцией богословского конкордизма возможно и необходимо согласование библейского сказания о сотворении мира с данными науки. В США во второй половине XIX в. возникла так называемая «христианская наука» - особое мистическое течение, стремившееся примирить веру и знание. Во Франции в первой трети ХХ в. сформировался «католический модернизм» (Э. Ле Руа, П. Тейяр де Шарден и др.), который внес большой вклад в дело сближения науки и религии.
Ведущий отечественный мыслитель современности В. Лекторский хотя и не возражает против возможности сосуществования научного и религиозного знания (в форме христианской физики и христианской психологии), но выступает против возможности интеграции научной и религиозной онтологий, так как они лежат «в
разных плоскостях и выражают разные способы постижения реальности и взаимодействия с ней» . Против тотальной конвергенции науки и религии выступают и представители религиозно-богословского дискурса. Так, епископ Василий призывает «не смешивать разные, по существу не смешиваемые области -науку и религию», но в то же время не отделять их совсем, ибо они есть «две области человеческого духа» . Интересно, что такая ограниченность науки в познании фактической обусловленности мира присуща не только всем глубоко верующим людям, но и ведущим ученым современности.
Диалектическая концепция соотношения религии и науки представлена Г. Гегелем. На первых страницах своей «Науки логики» мыслитель пишет: «Религия есть та форма сознания, в которой истина доступна всем людям, какова бы ни была степень их образования; научное же познание истины есть особая форма ее осознания, работу над которой готовы брать лишь немногие. Содержание этих двух форм познания - одно и то же...» . Конкретизируя сущность связи между ними, Г.Гегель уточняет: религия говорит «на языке чувств, представления и рассудочного гнездящегося в конечных категориях и односторонних абстракциях мышления», а наука говорит «на языке конкретного понятия» .
Философские взгляды Г. Гегеля на проблему соотношения религии и науки получили развитие в концепции русского мыслителя западнической ориентации Б.Н. Чичерина, который рассмотрение данного вопроса переносит в плоскость соотношения религии и философии. Дело в том, что в концепции Г. Гегеля содержания религии и философии тождественны (Бог или истина), поскольку религия является второй формой или ступенью самораскрытия Абсолютного духа. В развитии религии в концепции Б.Н. Чичерина считается, что философия представляет собой «в отвлечённой форме то самое содержание, которое религия заключает в себе в конкретном явлении, ... совокупное исследование обеих областей может раскрыть нам основной закон всемирно-исторического движения, то есть развитие идеи абсолютного в человеческом духе, от которого, в свою очередь, зависит развитие всех других элементов человеческой жизни» . Сущностная природа религии раскрывается в её связи с Абсолютом: если философия доступна не многим людям, то время как для подавляющего числа людей проблемы личного существования помогала решать именно религия. Религии «относится к философии, как молитва относится к силлогизму» . Источником религиозной веры является живое общение с Богом, в результате которого человек укрепляется нравственно. Сравнительный анализ философии и религии в концепции Б.Н.Чичерина подводит к гегелевской идее о том, что в истории культуры религиозный (синтетический) период сменяется философским (аналитическим). Философия и религия совпадают в своей устремлённости познать Абсолют, но формы этого познания различные: философия использует логическое мышление, а религия даёт возможность общения с божеством на языке чувств.
Признание культурной конвергенции науки и религии вовсе не означает полное исчезновение границ между этими двумя формами духовной деятельности людей. По мере своего развития указанные две формы духовной деятельности могут и разойтись, а потом синтезироваться уже на принципиальной другой основе, и при этом на всех этапах диалектического развития наука и религия не теряют своей культурной идентичности и роли в обществе.
При исследовании проблем соотношения науки и религии современные философы науки и философы религии учитывают методологический принцип, согласно которому «абсолютная гетерономия» «не может привести к конфликту», «напряженность» «между» чем-то и чем-то есть показатель возможности существования контакта. Только наличие связей между наукой и религией позволяет говорить о наличии между ними различий. Поэтому в современной философии науки и философии религии сложилась тенденция рассматривать научный и религиозный дискурсы не как взаимоисключающие, а как взаимодополняющие.
В этом контексте заслуживает внимания принцип дополнительности Н. Бора, сформулированный для понимания проблем в квантовой физике принцип и превратившийся в особый способ мышления . На глобальное философско-методологическое значение принципа дополнительности указывали многие ученые-физики (М. Борн, В. Гейзенберг, Ф. Капра, В. Паули и др.). Принцип дополнительности позволяет выделить следующие дополнительные пары: корпускулярные и волновые свойства частицы; физико-химические и биологические процессы; мысли и чувства; математическое описание и физическая картина явления; истина и ясность; детерминированность и свобода; количество и качество; справедливость и милосердие; и др. Поэтому можно сделать вывод о том, что принцип дополнительности, перенесенный на философскую почву, позволяет установить гармонию между рациональной и иррациональной сторонами действительности. Он позволяет утверждать, что существует дополнительность между наукой и религией, разумом и верой.
Проблема взаимодополнительности науки и религии развивается и в религиозном знании католической церкви. В энциклике папы Иоанна Павла II отмечается: «Вера и разум (fides et ratio) - это как бы два крыла, на которых человеческий дух возносится к созерцанию истины, ибо Сам Бог вложил в умы людей стремление к познанию истины, а также к познанию Его Самого, чтобы люди, познавая и любя Его, смогли найти полноту истины о себе самих» . Намечая пути мирного гармоничного существования различных культур, нынешний папа Бенедикт XVI отмечает, что западная культура должна окончательно преодолеть просвещенческий проект противоположности веры и разума, совершенно неактуальный на сегодняшний день. Необходимо признать, что эмансипированный разум имеет разрушительный потенциал, и соответственно он должен осознать свои пределы, открыться для диалога, в ходе которого необходимо научиться слушать и слышать доводы религии. Западной культуре необходимо найти коррелятивность с
другими культурами, получить опыт полифонической корреляции, где все культуры «открылись бы навстречу западной взаимодополнительности разума и веры, чтобы развивался процесс очищения» .
Обозначив специфику моделей соотношения религии и науки, позволяющих говорить об их конвергенции, выделим основания, которые делают возможным сближение науки и религии.
1. Мировоззренческие. Несомненно, что содержание науки и богословия (религии) различно. Но эти сферы не являются радикально гетерогенными. Их объединяет стремление к постановке и освящению наиболее основополагающих вопросов, связанных с мирозданием, с человеком и смыслом его существования и т.д. В научных концепциях, как и в богословских, есть стремление к созданию некой целостности мироздания, в которой царили бы гармония и порядок. Не случайно, создавая такие целостные системы, философы вводили в качестве необходимого их элемента понятие «бог», хотя такой бог уже не нес никаких религиозных функций, не являлся предметом культа и поклонения. Достаточно вспомнить идею Перводвигателя Аристотеля или Демиурга из Платоновского «Тимея».
Мировоззренческое основание возможности сближения науки и религии состоит также в том, что современная научная картина мира, базирующаяся на современной космологии, соотносится с библейской. Так, в работе «Суперсила», английский физик П. Девис, интерпретируя идею происхождения Вселенной из «Большого взрыва», пишет, что эта идея имеет не только научный, но и религиозно-философский смысл . Она позволяет предположить, что такие неотъемлемые характеристики Вселенной, как «вещество, энергия, пространство, время, взаимодействия, поля, упорядоченность и структура», заимствованы «из «прейскуранта творца». «Законы, обеспечивающие спонтанное возникновение Вселенной, по всей вероятности, сами рождены». А это означает, что «у Вселенной должна быть конечная цель», к которой П.Девис относит появление человека. Он пишет: «...Вся совокупность данных современной физики достаточно убедительно указывает на то, что эта цель включает и наше существование» . Другими словами, Де-вис не отрицает возможности религиозного объяснения антропного принципа.
2. Этические, когда затрагиваются вопросы моральной стороны научной деятельности. Так, Ю.Хабермас считает, что моральные принципы секулярного общества недостаточны для того, чтобы удержать ученых и тех, кто связан с внедрением научных открытий от опасных для существования человечества действий. Хабермас считает, что наука должна обратиться к аргументам морального богословия и принять их . Это один аспект. Другой состоит в том, что все экзистенциально-предельные вопросы (совести, вины, свободы и т.д.) не могут получить только научного решения без обращения к философии и религии.
3. Экологические. Наука ориентирована на преобразование и покорение природы для удовлетворения человеческих потребностей и увеличения комфорта его материально-телесной жизни. Но, как пишет Г. Гутнер, «в рам-
ках науки не существует возможности определить ту черту, переход которой может иметь катастрофические последствия» для человечества . Религия (христианская) признает иное отношение к природе, ориентированное на диалог, заботу о сохранении её первозданности. Так, свт. Григорий Нисский («Об устроении человека») видел во всех явлениях природы чудесное дыхание жизни. Он говорил о «жизненной силе» природы, называя эту силу «душой». В растительном царстве царствует «душа растительно-питательная»; в мире животных - «душа чувствительная»; в человеке - «душа разумная». Продолжая мысли Григория Нисского, протопресвитер Михаил Помазанский пишет, что «заметные первые зачатки "чувствительности" имеют и растения, именно, к свету, к теплу, даже и к чужому прикосновению, а может быть даже имеют способность реагировать на "ощущения", а также инстинкт привлекать к себе внимание стороной эстетической» .
4. Антропологические. Речь идет о том, что способности веры и научного разума способности принадлежат одному и тому же человеку, а не разнесены по разным людям. Человеку свойственна цельность духа, т.е. присутствие в одном мыслительно-духовном акте одновременно ума, веры, совести и других способностей духа. Проблема «цельности духа» была заявлена и решалась русскими славянофилами, такими как И. Киреевский, А. Хомяков и др.
5. Методологические. Во-первых, тот факт, что наука, как мы показали выше, принимает на веру свои основополагающие принципы, дает возможность говорить о том, что несравнимость и абсолютная противоположность науки и религии сильно преувеличены. Во-вторых, наука имеет границы познания, переступая которые она уже не может пользоваться научным методом и применять для анализа свой понятийный аппарат. Это признавали практически все ученые ХХ в. Тейяр де Шарден, обосновывая свою мысль, согласно которой наука и религия имеют один и тот же корень, писал, что наука «не может выйти за пределы самой себя, не окрашиваясь мистикой и не заражаясь верой» . Это обстоятельство позволило ему сформировать убеждение, родственное идее славянофилов о «цельности духа», что «религия и наука - две неразрывно связанные стороны, или фазы, одного и того же полного акта познания» . В-третьих, путь к знанию, который проходит человек в науке и религии, структурно один и тот же. В науке он всегда открывается верой человека в определенную цель, а путь к вере начинается обычно с доверия тем, кто уже имеет соответствующий духовный опыт и знания.
Проблема взаимоотношений религии и науки требует выхода на исторический, метафизический, нравственно-этический, культурологический, духовно-мировоззренческий уровни исследования. Интеграция обозначенных аспектов позволяет сформулировать некий обобщенно-универсальный аспект исследования взаимосвязи религии и науки, который в настоящем исследовании назван когнитивно-когитальным, т.е. познавательно-мыслительным. Когнитивно-когитальный статус религии представлен верой, тогда как разум репре-зентует когнитивно-когитальные ориентации всех дру-
гих форм познавательного отношения человека к миру. Поэтому когнитивно-когитальный аспект исследования проблемы взаимосвязи религии и науки позволяет перевести эту проблему в плоскость изучения веры и разума.
Современный польский философ религии С. Вшолек пытается обосновать отсутствие противоречий между ними на основе концепции рациональности веры. Так как человек не только верующее, но и мыслящее существо, то полностью отрицать наличие у него стремления найти опору для своей веры в сфере рационального мышления не совсем справедливо. В традиции западного решения проблемы согласия веры и разума сложились две стратегии. Первая исходит из предположения, что вера ищет разумного оправдания. Вторая считает, что решить проблему согласия веры и разума можно, если исходить из убеждения, что разум включает веру в свои акты. Попытку объединить эти стратегии предприняли западные богословы (блж. Августин, Фома Аквин-ский), представляя концепцию трех этапов взаимодействия веры и разума. Итак, первый шаг на пути к вере принадлежит разуму, который подготавливает основания для акта веры. Вера - это своеобразный свободный акт человеческой воли, являющийся ответом на разумные аргументы. Акт веры составляет второй шаг в цепи взаимоотношений разума и веры. Существует еще третий шаг, который вновь принадлежит разуму.
Следует отметить, что классики католического богословия всегда постулировали единство указанных трех этапов, но в этом единстве приоритет был все же на стороне интеллектуально-рациональной деятельности разума. В трехступенчатой схеме «разум - вера - разум», о которой мы говорили выше, разум вне веры. Он или находится «до» акта веры и расчищает для неё пространство, либо подключается «после» акта веры с целью прояснения её содержания. Обозначенная концепция обосновать тесную связь религиозной веры и разума решается в контексте рационализма и представляет собой католический вариант объяснения соотношения веры и разума.
Интересная и в какой-то степени продуктивная задумка С. Вшолека обосновать тесную связь религиозной веры и разума решается в контексте рационализма и представляет собой католический вариант объяснения соотношения веры и разума, в котором вера рассматривается только с точки зрения знания и познания. Ведь пытаясь показать, что сама гипотеза о существовании Бога, которая лежит в основании веры, есть продукт веры, С. Вшолек трактует веру в итоге как дело мысли, т.е. разума, о чем он пишет сам: «Верующий человек с разумной уверенностью принимает то, что существует Бог» . Обосновывая идею рациональности веры, С. Вшолек не учитывает точку зрения, согласно которой «религиозная вера всегда исключает знание». Даже относительно теологических выводов и аргументаций можно утверждать, что выведенные логически суждения являются не знанием, а верованием. Аргумент в пользу критики концепции рациональности веры - холисти-
Поступила в редакцию
ческий вариант соотношения веры и разума, представленный в русской религиозной философии.
Существуют две традиции в понимании соотношения религии и науки: конвергентная и дивергентная. Конвергентная традиция конкретизируется в диалоговой, диалектической и взаимодополнительной моделях соотношения религии и науки. Исследование взаимосвязи религии и науки возможно в различных аспектах. Существуют мировоззренческие, этические экологические, антропологические, методологические основания сближения религии и науки. Интеграция обозначенных аспектов позволяет сформулировать некий обобщенно-универсальный аспект исследования взаимосвязи религии и науки, который в настоящем исследовании назван когнитивно-когитальным, т.е. познавательно-мыслительным. Этот аспект исследования проблемы взаимосвязи религии и науки позволяет перевести проблему в плоскость изучения веры и разума. Сближения веры и разума возможно путем обоснования рациональности веры (блж. Августин, Фома Аквинский, М. Хеллер, С. Вшолек и др.). Социокультурными последствиями данной тенденции являются нацеленность на сохранение природы как творения Бога и «дома бытия человека», «удержание» единства культуры (В. Порус), сохранение целостности человека и опыта его познания.
Литература
1. Барбур И. Религия и наука: История и современность. М., 2000. 430 с.
2. Брук Дж. Х. Наука и религия: историческая перспектива. М., 2004. 347 с.
3. Наука и религия. Междисциплинарный и кросс-культурный подход: науч. тр. / под ред. И.Т. Касавина. М., 2006. 472 с.
4. Василий (Родзянко), епископ. Теория распада вселенной и вера отцов (Каппадокийское богословие - ключ к апологетике нашего времени. Апологетика XXI века). М., 2003. 254 с.
5. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук: в 3 т. М., 1974. Т. 1. 452 с.
6. Чичерин Б.Н. Наука и религия. М., 1999. 495 с.
7. Бор Н. Причинность и дополнительность // Избр. науч. тр.: в 2 т. М., 1971. Т. 2. 675 с.
8. Иоанн Павел II, папа. Вера и разум. Энциклика [Электронный ресурс]. URL: http://woytila.narod.ru/razum.html (дата обращения: 01.12.2010).
9. Хабермас Ю., Ратцингер Й. (Бенедикт XVI). Диалектика секуляризации. О разуме и религии. М., 2006. 112 с.
10. Девис П. Суперсила. М., 1989. 272 с.
11. Хабермас Ю. Будущее человеческой природы. М., 2002. 144 с.
12. Ответственность религии и науки в современном мире / под ред. Г. Гутнера. М., 2007. 300 с.
13. Помазанский М., прот. Догмат о вере. Апологетические очерки (1978 - 1982). М., 1984. 154 с.
14. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1987. 240 с.
15. Вшолек С. Рациональность веры. М., 2005. 152 с.
М.К. Гусейханов, К.Т. Цахаева, У.Г.-Г. Магомедова
Взаимоотношения науки и религии
С изменением времени возникли различные трактовки взаимоотношения религии и науки. Но вместе с тем в современную эпоху становится актуальной необходимость диалога между научным и религиозным мировоззрениями, устранение конфликта между ними, признание принципа толерантности.
Ключевые слова: наука, религия, мировоззрение, естествознание, теология.
With the change of time there were various treatments of mutual relation of religion and science. But at the same time in present period there is an urgent necessity of dialogue between scientific and religious outlooks, elimination of the conflict between them, recognition of a principle of tolerance.
Keywords: a science, religion, outlook, natural sciences, theology.
Время изменилось, и соответственно возникли различные трактовки взаимоотношения религии и науки. Но, хотим мы этого или нет, в современных условиях религия вынуждена не только «конструировать» выгодные ей трактовки, но и изменить свою позицию по отношению к науке в целом. Консервативные слои духовенства продолжают в категорической форме отрицать науку. Что касается остальных, то они, учитывая дух времени, объявляют о своем признании естественных наук, но взамен требуют, чтобы эти науки не делали из своих открытий атеистических выводов и, более того, чтобы они служили вере, доказывая бытие божие. Иоанн Павел II призвал создать под эгидой религии «новое», «целостное» видение мира, в которое были бы интегрированы и достижения науки.
Сегодня теологи по-разному оценивают причины и сущность конфликтов между религией и наукой. Одни считают, что противоборство религии и науки являлось следствием непонимания Священного Писания, в котором Бог, давая человеку наказ владычествовать над миром, косвенно предписывал ему заниматься наукой, ибо без ее помощи выполнение божественного наказа неосуществимо. Конечно, замечает английский физик и протестантский богослов А. Хайард, в этом нередко были повинны и сами служители церкви, часто отвергавшие научные теории на основании своих собственных интерпретаций библейских текстов. Сталкиваясь с научными теориями, которые противоречили их представлениям о мире, они зачастую предпочитали не анализировать их, а априори объявлять несоответствующими Писанию и на этом основании отвергали их. Именно так, в частности, действовал М. Лютер, выступив против копер-никовской гелиоцентрической системы. Такие теологи, замечает А. Хайард, выступая против науки, думали, что они защищают веру и Библию. Но на самом деле они отстаивали свои собственные, часто неверные, ее интерпретации, нанося в итоге вред своему делу, ибо создавали у людей впечатление, что христианство противостоит научному методу познания.
Наиболее распространенная тенденция в истолковании конфликтов религии и науки - утверждение, что виновниками столкновений являются обе стороны. С точки зрения немецких католических теологов Э. Фера, О. Шпюльбека, австралийского протестантского теолога Н. Янга и др., причины конфликтов между религией и наукой заключаются в том, что обе стороны переходили границы своих областей исследования и позволяли себе вторгаться в сферы, где они не могли высказывать компетентных суждений. Обе они претендовали на слишком многое: теологи требовали от ученых, чтобы их данные согласовались с религиозными представлениями о мире; ученые же утверждали, что их достижения доказывают ложность представлений о существовании Бога.
Как отмечают теологи, наблюдаемые сегодня результаты такого противостояния весьма плачевны. Ведь теперь ученые, изучая природную реальность, как правило, не обращаются за помощью к религии. Однако практическое использование их достижений, колоссальное развитие прикладной науки не могут не пробуждать у них чувства ответственности за последствия внедрений достижений науки в практику. И здесь церкви могли бы быть «моральными посред-
никами», помогающими человеческому обществу в научной и технологической деятельности. Существенное значение в реализации этой программы теологи придают установлению новых отношений между религией и наукой.
Долгое время в теологии была популярна точка зрения о том, что конфликтов религии и науки можно избежать, если рассматривать их как независимые области человеческой деятельности и культуры. Акцент делался на фундаментальных различиях между ними. Распространение идей экзистенциализма, например, способствовало развитию теологической концепции о разграничении религии и науки на основе контраста «царства персональной самости (которое познается через субъективное включение) и царства имперсональных объектов (познающегося объективньм анализом, типичным для ученых»).
Подобная точка зрения вызывает возражения у многих теологов, поскольку тот, кто не принимает божественного вторжения в природу, вряд ли согласится допускать его вмешательство и в сферы личности, общества, истории. Как отмечает известный американский физик и богослов И. Барбур, природа здесь будет играть лишь роль «имперсональной сцены для драмы персонального существования» и лишится своего религиозного значения. Кроме того, если можно построить адекватную картину природного мира без «ссылки» на Бога, без соотнесения ее с Богом, то очевидно, что такой Бог не может быть подлинным Богом-Творцом, а следовательно, в него нельзя верить и как в источник морали.
Некоторые теологи, обращаясь к идее разграничения религии и науки и не абсолютизируя ее, полагают, что научная интерпретация основана на принципе причинности, фундаментом же религиозной интерпретации является убеждение в наличии смысла, значения вещей. Конечно, и ученый может обнаруживать и изучать смыслы отдельных феноменов и процессов, но смысл целостности структуры мира и культуры для него недоступен, поэтому наука не может указать человеку ориентацию в жизни, определить цель его существования. Религия же позволяет достичь подлинной истины через изменение, реформацию самого человека, оказывая ему помощь в обретении смысла жизни. Исходя из этого, утверждает американский ученый и теолог X. Рол-стон, можно сказать, что «наука ищет знания, а религия - мудрости. Они не исключают друг друга, а частично совпадают»; «наука объясняет и информирует, а религия открывает и реформирует». Необходим диалог религии и науки, поскольку мы «переживаем жизнь не как разделенную на сепаратные части, а как целостную и взаимосвязанную». Союз религии, ибо, познавая сотворенный Богом мир, человек углубляет и свое понимание Бога. Научное познание способствует устранению неверных представлений о Боге, о его месте в мире. Не менее важен такой союз и для науки. Верующий ученый имеет перед неверующим ученым преимущество, так как он «лучше ориентирован»: если христианин занимается естествознанием и при этом остается восприимчивым к Откровению, он получает новое понимание всего того, чего смогло достигнуть естествознание.
Желая установления союза религии и науки, теологи особое внимание уделяют выявлению сходных черт этих областей культуры. И религия, и наука включают в себя определенные традиции, характеризуются наличием преемственности в своей деятельности и являются институционально организованными общественными учреждениями. Обе претендовали на исключительный доступ к знанию реальности и допускали «серьезные компромиссы и предательство лучших своих убеждений и принципов».
Некоторые христианские мыслители в поисках сходства заходят настолько далеко, что объявляют науку особого рода религией. По их мнению, наука, как и теология, занимается трансцендентными объектами, выходящими за пределы непосредственно наблюдаемого. Они указывают на то, что религия и наука пытаются постигать действительность при помощи понятийных конструкций, являющихся продуктом мышления самих исследователей. Так, физики сегодня оперируют понятием нейтрино - конструкцией, используемой для объяснения определенных физических процессов и содержащей ряд свойств, которые невозможно изобразить при помощи классической физики. То же самое, по мнению американских теологов Г. Грина, К. Петерса и др., можно сказать и о теологическом определении Божественной Троицы (Триединства), которое также является понятийной конструкцией, характеристики которой не могут быть описаны в терминах, относящихся к сотворенному миру. Непосредственная ненаблюдае-мость того или иного феномена и невозможность его изображения вовсе не означают отрицания его существования. Поэтому, с точки зрения теологов, «неверие в Бога на основании его
невидимости не более резонно, чем неверие в элементарные частицы по той же причине».
По мнению ряда христианских теологов, в науке и религии используются руководящие теоретические парадигмы (концепции, определяющие стиль мышления). В науке это, например, ньютоновская и эйнштейновская, птолемеевская и коперниковская системы объяснения устройства и функционирования мира. Парадигмы в религии - признание того, что Бог есть Любовь, что Христос - Богочеловек и т. п. Так же, как и в науке, в религии есть парадигмы, которые сегодня полностью отброшены или серьезно оспариваются: шестидневное творение, вербальная непогрешимость Библии и др. Религиозные парадигмы, конечно, устойчивей, чем научные, но и они переживают процесс рождения и гибели.
Многие теологи сегодня настаивают на том, что полное адекватное постижение действительности возможно только при условии объединения религиозного и научного путей ее познания; религия и наука должны не противоречить друг другу, а развиваться в гармонии. Для обоснования этой возможности используется принцип дополнительности, выдвинутый
Н. Бором в 1920-х годах для истолкования познавательной ситуации, возникшей в квантовой механике. Признается возможность построения единой целостной картины мира на основе синтеза науки, религии и философии. Для реализации этой задачи следует избегать крайностей -соблазна фиксировать прежде всего их сходство и забывать о различиях или, наоборот, абсолютизировать эти различия.
Русский философ Соловьев твердо верил, что лишь благодаря вере в Христа человечество способно возродиться. По мнению Соловьева, прогресс науки и философии привел к тому, что форма, в которой существует христианство, перестала соответствовать его содержанию. Следует восстановить истинное христианство: «Ввести вечное содержание христианства в новую, соответствующую ему форму... Но до этого практического осуществления христианства в жизни пока еще далеко. Теперь нужно еще сильно поработать над теоретической стороной, над богословским вероучением. Это мое настоящее дело».
Папа Иоанн Павел II подчеркивал, что единство религии и науки, к которому стремится христианство, вовсе не означает их идентичности. «Напротив, единство всегда предполагает несходство и интеграцию его элементов. Каждый из его членов должен стать не меньше, а больше себя в динамическом взаимообмене, ибо единство, в котором один из элементов редуцируется к другому, является деструктивным, ложным в его обещании гармонии и гибельным для интеграции его компонентов. От нас требуется быть единым целым. От нас не требуется стать друг другом».
Цель всех этих усилий защитников религии одна - создать в общественном сознании представление о возможности преодоления многовекового конфликта науки и религии, установления их мировоззренческого сотрудничества.
Итак, защитники религии хотят затушевать принципиальную несовместимость религии, как превратно-фантастического отражения действительности, с наукой - объективно-истинным знанием о мире. Многовековой конфликт между этими двумя формами общественного сознания они пытаются представить не результатом полярной противоположности их мировоззренческих основ, а продуктом разного рода преходящих исторических, обстоятельств.
Другим «новшеством» является утверждение, что религия и наука имеют свои особые области исследования: наука - то, что доступно органам чувств человека, религия - область сверхъестественного, область души. В этом легко видеть попытку возрождения теории двойственной истины.
В свое время теория двойственной истины носила прогрессивный характер, поскольку она отражала факт завоевания наукой права на самостоятельное, независимое от церкви, развитие . В наши дни она призвана оградить религию от разрушающего воздействия науки.
Несостоятельность теории двойственной истины сегодня очевидна. Сама жизнь доказала, что науке подвластно проникнуть в любые тайники Вселенной, что научное исследование не имеет границ.
Подлинное отношение религии к истине довольно наглядно проявляется в ее оценке нерешенных вопросов науки. Ссылаясь на факты, когда наука не в состоянии была еще решить ту или иную проблему, защитники религии пытаются доказать, что на науку нельзя полагаться целиком и полностью, что есть проблемы, решить которые наука бессильна, поскольку эти проблемы зачастую относятся к сфере, скорее, религии, чем науки. Для богословов термин
«границы естествознания» имеет совсем иное значение: они обозначают им предел проникновения вглубь сущности предметов и процессов природы. Этим теологи пытаются обосновать наличие особого, религиозного измерения действительности .
Усиление влияния науки и техники на все стороны современной жизни неизбежно приводит к усилению и распространению научного мировоззрения, разрушающего религиозную картину мира. Времена инквизиции и церковного диктата давно миновали, и церковь не может сегодня, как некогда, преследовать людей за их стремление к познанию и преобразованию окружающего мира. Люди в решении жизненно важных для них вопросов все чаще обращаются к науке. Церковные круги стоят перед признаваемой ими самими опасностью полного вытеснения религиозного авторитета научным. Поэтому церковь сегодня озабочена тем, чтобы как-то противостоять натиску научного мировоззрения, выработать свою позицию по отношению к научно-технической революции. Под давлением нынешней научно-технической революции церковь пытается различными способами доказать, что наука и религия совместимы, не враждебны друг другу.
В католицизме и отчасти в православии господствует точка зрения, согласно которой наука и религия, знание и вера имеют одного создателя - бога, - и поэтому между ними нет какого-либо действительного расхождения: бог не может отрицать себя самого, истина не может противоречить истине. Изучение природы, которым занимается наука, - это изучение божественного творения, и научные данные, следовательно, призваны подтверждать «истины откровения», т. е. религиозные догматы. Исходя из этого, богословы говорят о «гармонии» науки и религии, об их сотрудничестве. Более того, среди церковников появились «специалисты», которые обрабатывают и истолковывают современные научные открытия в нужном им духе и направлении. Так, гипотезы современной астрофизики о «первичном взрыве» и «расширяющейся Вселенной» богословски интерпретируются как подтверждение библейского догмата о сотворении мира богом.
В протестантской теологии распространена несколько иная концепция соотношения науки и религии, согласно которой христианская вера и научное знание существуют как бы в «параллельных плоскостях», нигде не пересекаясь и не затрагивая друг друга. Религия и наука не находятся ни в гармонии, ни в конфликте, у них совершенно различные сферы познания. Нельзя исходя из веры оценивать данные науки, но, с другой стороны, нельзя и исходя из научных данных подтверждать или опровергать положения веры. Надо, дескать, предоставить каждой из этих соперничающих друг с другом форм общественного сознания право на окончательное решение проблем в своей области.
В исламе стараются представить, что современные научные открытия в естествознании якобы были предсказаны в Коране. При этом прибегают к различным толкованиям и ухищрениям, подгоняя высказывания Корана под научные открытия .
В каждом открытии, в каждом законе, в каждом свойстве неисчерпаемой материи скрыты еще неизвестные нам на данном этапе познания особенности, черты, количественные и качественные характеристики явления. Обозревая с высот современной науки окружающий нас мир, мы видим все более чётко сущность происходящих нет процессов, лучше, чем прежде, понимаем сложную диалектику его развития, глубину его содержания. Но перед нами по-прежнему остаются вопросы, на которые нужно искать ответы. Такова сама сущность научного познания.
Здесь особенно видна принципиальная грань между наукой и религией. Окружающий нас мир можно изучать, исследовать, все глубже познавая его явления, или же принимать на веру все те догмы, которые, возникли в эпоху младенчества человеческой мысли, и сейчас выдаются религией за «истины в последней инстанции».
Специфика современного взаимоотношения религии и естествознания состоит в том, что, не отвергая науки, активнейшим образом используются методологические трудности, возникающие перед нею в связи с революцией в естествознании, в целях защиты и подновления религии,
делаются попытки «совместить» науку и религию, найти в развитии современной науки «доказательства» необходимости дополнить знания верой. Характерной чертой борьбы религиозноидеалистического мировоззрения против материализма в новую эпоху являются попытки не как прежде сыграть на устаревших, реакционных теориях в науке, то есть на слабости и ограниченности естествознания, а взять на вооружение новейшие открытия в науке.
На рубеже XX в. в естествознании, прежде всего в физике, были сделаны важнейшие открытия, которые стали поистине революцией в науке, потребовавшей коренной ломки существовавших прежде понятий и представлений. Они привели к коренному изменению прежних представлений о структуре материи, о взаимосвязи различных форм материи. Революция в естествознании остро обнаружила относительность конкретных научных знаний. Там, где ранее казались найденными абсолютные пределы знаний, открылись широчайшие горизонты для исследования новых форм природных закономерностей. При теоретическом объяснении этих открытий потребовались прямо-таки «сумасшедшие», с точки зрения установившихся взглядов, идеи. Принципиально важной особенностью данного этапа познания мира были отказ от наглядности в объяснении новых закономерностей микромира и замена ее математическим формализмом.
Идеалистическая трактовка происходившего процесса ломки коренных понятий естествознания сводилась к отрицанию объективного содержания в научных представлениях, к тому, чтобы представить материализм воззрением якобы устаревшим, преодоленным ходом развития науки. Преемственность в развитии науки, основывающаяся на существовании независимого от познания объекта научного исследования, отвергалась.
То, что среди ученых в обществе встречаются религиозные люди, - это дань господствующей идеологии, она противоречит научной деятельности этих ученых, развитию науки. Важную роль при этом играет культивирование мещанских предрассудков против материализма, когда в условиях острой идеологической борьбы средства массовой пропаганды внушают людям идеи об опасности материализма для человеческой цивилизации.
В этих условиях нередки случаи прямой травли атеистов. Религиозность порой связывается с политической благонадежностью. Кроме того, религиозность интеллигенции питают и социальные факторы: страх перед завтрашним днем, кажущееся бессилие предотвратить использование научных открытий не во благо, а против человека. Честного ученого потрясает и отталкивает использование науки в милитаристских целях ради чьих-то корыстных интересов, он ищет чего-то устойчивого в пронизанном страхом и неустойчивостью обществе и, будучи далеким от научного понимания путей общественного развития, подчас ищет выхода в религии. Конечно, ученый, проповедующий для спасения человечества соединение науки и религиозной веры, может быть искренне убежден, что он независим в своих симпатиях к религии и служит общественному прогрессу. Но на самом деле своей пропагандой религиозного мировоззрения он помогает закреплять то самое социальное зло, тот самый строй, который обращает достижения науки против людей, затемняет сознание. Трудности науки, ее нерешенные проблемы, относительность научных теорий абсолютизируются и расцениваются как свидетельство «слабости» науки, якобы дающей лишь условное знание, перед абсолютной, неизменной и непреходящей истиной религиозной веры. Рассуждающие так религиозные ученые слабость своих теоретических и методологических позиций пытаются возвести в ранг ограниченности науки как таковой.
Защитники религии иногда ссылаются, например, на «религиозность» великого физика Альберта Эйнштейна. При этом имеют в виду его слова о том, что он является сторонником «космической религии». Как отмечалось выше, для «спинозиста» Эйнштейна бог растворялся в природе, что же касается религиозного культа, то он отрицал за ним какую-либо значимость. «Я не могу найти выражения лучше, чем «религия», для обозначения веры в рациональную природу реальности, по крайней мере той ее части, которая доступна человеческому сознанию,
Писал он. - Там, где отсутствует это чувство, наука вырождается в бесплодную эмпирию. Какого черта мне беспокоиться, что попы наживают капитал, играя на этом чувстве? Ведь беда от этого не слишком велика». Можно видеть определенную двойственность позиции Эйнштейна, не оставляющей, однако, сомнений не только в его скрытом антиклерикализме, но и в том, что его понимание существа религии весьма далеко от теологического.
Для теоретической позиции таких ученых, как Эйнштейн, религиозная терминология была лишь внешним привеском, данью влиянию идеалистической философии. Фидеисты же всячески старались и пытаются сегодня представить Эйнштейна ученым, сыгравшим важную роль в
осуществлении симбиоза науки и религии, открывшего путь к признанию относительности всего существующего, что и «свидетельствует» якобы об абсолютности бога.
Развитие современного естествознания полностью опровергает фидеистические измышления о наступлении новой фазы в его отношениях с религией, о заключении союза между ними, поскольку науки о живой и неживой природе «отказались» от имевшей место в XIX в. связи с материализмом. Фидеисты стремятся отождествить материализм с механистическим материализмом, поставить между ними знак равенства. Современное естествознание, его фундаментальные тенденции свидетельствуют о полнейшей беспочвенности ухищрений откровенных и завуалированных фидеистов. В XX столетии естественнонаучное знание пережило грандиозные изменения. Начавшаяся на рубеже XIX-XX вв. революция в физике получила сейчас свое продолжение в революционных преобразованиях в других областях естествознания, особенно молекулярной биологии и генетике.
Анализ взаимоотношения естествознания и религии показывает, что в различные исторические периоды оно не было безоблачным. Иногда борьба за мировоззренческое лидерство между ними принимала довольно жесткие, порой жестокие формы. В средние века политическая и с нею духовная власть принадлежала религии, и это накладывало отпечаток на развитие науки. Вот что писал в книге «Философия культуры и социальной истории нового времени» русский историк и философ Н.И. Караеев о взаимоотношении науки и религии в то время: «На человеческую мысль была наложена церковью самая строгая опека: занятие наукой и ее преподавание поручалось только церковникам, за которыми, однако, власти бдительно следили... Церковь считала себя вправе силою приводить человека к истине и предавать его светской власти для казни «без пролития крови», если он упорствовал. Крайне аскетический взгляд на знание приводил даже к отрицанию какой бы то ни было науки как суетного знания, ведущего к гибели».
Наука в основном должна была служить иллюстрацией и доказательством теологических истин. Как писал Дж. Бернал в книге «Роль науки в жизни общества», «вплоть до XVIII века наука продолжала интересоваться главным образом небом». Но именно изучение неба и привело к последующему могуществу науки. Начиная с Коперника стало ясно, что наука не то, что теология и обыденное знание.
В эпоху Возрождения господство религии и церкви было подорвано как изнутри, так и снаружи. Философские и религиозные усилия по созданию общезначимых знания и веры, приносящих людям счастье, не оправдались, но потребность в систематизации и единстве знаний и счастья осталось, и теперь наука дала надежды на ее реализацию.
Произошел великий поворот в развитии культуры - наука поднялась на высшую ступень. Классическая наука сформировалась в XVI-XVIII вв., и тогда же ей удалось одержать победу над другими отраслями культуры и, прежде всего, над господствовавшей в то время религией. Эту доминирующую роль наука сохраняет до наших дней. Своей победой она обязана, прежде всего, естествознанию, которое лежит в фундаменте научного знания. Значение науки для общества неуклонно возрастает, и эта вера в науку поддерживается её огромными достижениями, обеспечивающими прогресс человеческого общества. Современное естествознание - «дорогое удовольствие». Например, строительство атомной, термоядерной установки, получение энергии синхрофазотрона, коллайдера, необходимого для проведения исследований в области физики элементарных частиц, проведение космических исследований требуют миллиардных и триллионных вложений. В развитых странах на науку ежегодно затрачивается 2-3 % валового национального продукта. Но без этого невозможны ни достаточная обороноспособность страны, ни её производственное могущество, ни дальнейший прогресс всего человечества.
Современная наука развивается по экспоненте: объем научной деятельности и научной информации в XX в. удваивался каждые 10-15 лет. Растет число ученых и отраслей науки. В 1900 г. в мире было 100 тыс. ученых, сейчас - более 5 млн. Из всех ученых, когда-либо живших на планете, 90 % составляют наши современники. Причем процесс дифференциации научного знания привел к тому, что сейчас насчитывается более 15 тысяч научных дисциплин. Фундаментом этих научных исследований является естествознание.
Вместе с тем в современную эпоху становится актуальной необходимость диалога между научным и религиозным мировоззрениями, устранение конфликтности между ними, признание принципа толерантности.
Диалог различных видов мировоззрения не означает отказа каждой из сторон от своих
принципов, он нацелен на поиск тех вопросов, в решении которых имеет место совпадение или близость позиций. Этот принцип применим и для отношений религиозного и научного мировоззрений. Итак, какие же условия необходимы для того, чтобы совершился переход к диалогу мировоззрений?
В последней четверти прошлого века все более нарастало осознание того, что над всеми жителями Земли, независимо от мировоззренческих различий, нависла общая угроза гибели от возможной термоядерной войны, от экологической катастрофы, и отвести эти угрозы, найти выход возможно только совместными усилиями всех. Путь насильственного решения споров, в т. ч. мировоззренческих, в условиях современного развития становится недопустимым. Общей основой для диалога религиозного и научного мировоззрений могут служить принцип гуманизма, интересы человека. Признание того, что высшей ценностью для человека является человек, может и должно служить основой диалога сторонников любых мировоззрений.
Диалог не предполагает нивелирования той или иной продукции или отказа от различий. Наоборот, понимание этих различий, в т. ч. и принципиальных, их глубокое знание, неискаженное видение есть одно из условий корректного диалога. Например, онтологические вопросы в религиозном и научном мировоззрениях решаются по-разному. В определенных случаях это различие носит принципиальный характер. Но в реальной жизни более важными оказываются конкретные трактовки, практические следствия для жизненных ситуаций и конкретноисторическое применение этих принципов. И здесь наблюдается интересная тенденция: в аксиологическом аспекте, в частности применительно к улучшению условий жизни людей, позиции сближаются. Аналогично обстоит дело и с отношением к закономерностям, законам, действующим в мире. Если наука исходит из того, что закономерности внутренне присущи миру и познаваемы, а сторонники религиозного мировоззрения считают их божественными принципами, мыслями, вложенными в мир, то различие сводится к пониманию природы законов. Общим же оказывается признание их независимого от человека существования.
Таким образом, возможность и пределы диалога определяются тем, как религиозное и научное мировоззрения отражают один и тот же реально существующий мир, в какой степени ориентированны на интересы и благополучие человека, на утверждение гуманизма, справедливости, мира, на создание общества, достойного человека .
Литература
1. Абдуллаев М.А. Мыслители Дагестана. - Махачкала: Эпоха, 2007. - 768 с.
2. Угринович Д.М. Введение в религиоведение. - 2-е изд., доп. - М., 2005.
3. Климович Л.И. Книга о Коране, его происхождение и мифология. - М.: Политиздат, 1986.
4. ГусейхановМ.К. Естествознание и религия. - Махачкала: Деловой мир, 2005. - 258 с.
Традиционно в общественном сознании сложилось мнение о противостоянии религии и науки как двух несовместимых сфер ду-ховной деятельности, об отсутствии точек соприкосновения. Противостояние религии и науки представлено установками и предпочтениями культуры в рамках определенной эпохи.
В основе науки лежит сомнение. Именно сомнение позволило современной науке выйти за рамки мифологических и религиозных представлений первых ступеней развития человеческого познания. Существующие способы познания действительности соответствуют различным типам мировоззрения: основанного на религиозных догматах, основанного на чувствах, рационального — основанного на науке. Таким образом, наука и религия это разные способы познания действительности, и поэтому нелепы попытки вставить религиозные представления в ряд научных или наоборот.
У науки, по мнению Д. И. Менделеева две главные задачи «предвидение и польза». По словам Н. И. Вавилова, цель науки состоит в том, чтобы «обнимать разумом целостность явлений, комбинировать их в стройные гармонические системы, пользоваться ими для разрешения мировых загадок и применять к улучшению жизни на земле».
Древние времена
В философии науки, в религиоведении существует точка зрения, что на ранних этапах истории в силу синкретического сознания древнего человека накопление рационального объективного опыта могло осуществляться только в рамках религиозных воззрений. В те-чение долгого времени в различных культурах сохранялась ситуация подчинения позитивного знания религиозной идеологии . Так, счет и календарная система майя были связаны с ритуальным циклом поклонения и жертвоприношений солнечному богу. Развитие ма-тематики в арабо-мусульманском обществе обусловлено мистиче-ской системой истолкования Вселенной, в которой каждому объекту соответствует определенное числовое значение. Подобным образом нумерология в даосских традициях древнего и средневекового Китая способствовала становлению системы счисления и осмыслению раз-личных математических операций. Химия родилась из алхимии. На-блюдения за светилами, за сезонными изменениями погоды способ-ствовали развитию астрономии; всевозможные мантические системы требовали обобщения знаний о природе растений , минералов, жид-костей, что послужило поводом для возникновения в дальнейшем медицины, ботаники, минералогии и других научных дисциплин.
Средние века
Тенденция к неприятию науки проявилась с укреплением инсти-туциональной власти церкви, поскольку рациональное знание осла-бляло веру, вызывало сомнения. Занятия наукой в средневековой Европе расценивались как ересь и грех гордыни, который отсылал к первородному греху Адама и Евы, вкусивших от Древа Познания Добра и Зла, то есть посягнувших на божественное право всезнания. Стремление к знанию, способность к учению, страсть к эксперимен-тированию мыслились христианским обществом как искушение дья-волом или получение дьявольского дара (например, легенда о Фау-сте). Подобное положение дел повлияло на то, что и в философии, и в обыденном сознании проблема соотношения религии и науки рассматривалась как проблема противостояния веры и знания . Эта оппозиция была осознана эпохой Возрождения , когда религиоз-ные постулаты обосновывались доводами логики.
Вольтер и Дидро
Непримиримость двух полюсов стала программным моментом в просветительской мысли XVIII в., у Вольтера и Дидро, превозносивших науку, рацио-нальное практическое мышление и рассматривающих религию как систему заблуждений. Наука же, дающая знание законов и связей явлений призвана закрепить власть человека над природой.
Гегель
В совре-менных философских и исторических концепциях появилась тен-денция рассматривать религию и науку как сменяющие друг друга в процессе эволюции способы восприятия и объяснения мира. Эта традиция восходит к Г. В. Ф. Гегелю, для которого история человече-ского познания разворачивается по линии от первоначального этапа религиозного мировоззрения к стадии позитивного научного знания, оперирующего понятиями.
Ницше
Помимо этой традиционной точки зре-ния, существует мнение о маятникообразном движении интеллектуального развития культуры, то есть, попеременного чередования правополушарной и левополушарной активности и, соответствен-но, чередования иррационального и рационального типов мышле-ния. Развитие объективных научных знаний часто сопровождает-ся усилением мистицизма. Напротив, господство иррационального восприятия сменяется установлением рассудочности. Это не значит, что целые эпохи проходят под знаком однозначного влияния того или иного типа. Скорее, оба начала присутствуют в рамках одного исторического периода. Однако чрезмерное развитие одной тенден-ции всегда происходит в ущерб другой. Об этом говорил философ Ф. Ницше, утверждая, что в каждой культуре существуют аполлонические и дионисийские черты, названные так по именам бо-гов греческого пантеона Аполлона и Диониса. Первый воплощает все устоявшееся, ясное, упорядоченное, нормативное, каноническое. Второй — олицетворение буйных стихийных сил, выступающих во-преки рассудку. Развитие аполлонической тенденции в культуре приводит к омертвевшему канону, не допускающему никаких откло-нений и новшеств. Дальнейшая эволюция культуры возможна толь-ко в том случае, если прорывается разрушительное, иррациональное дионисийское буйство, способное вернуть жизненные силы, чувства и здоровые инстинктивные порывы в окостеневшие, застывшие фор-мы. Точно так же, если доминирует разрушительная дионисийская тенденция, это приводит к усилению рациональных, разумных осно-ваний культуры. Вероятно, развитие происходит таким образом, что-бы сохранялось относительное равновесие между иррациональным и рациональным типом мышления, словно общество стремится со-хранить тягу к целостности, единству сознания.
Подтверждение можно найти в исторической древности . Взлет логической греческой мысли сопровождался появлением мистиче-ских учений, воспринявших оргиастические культы малоазийского происхождения. Рациональная религия римлян, в которой степень почитания богов определялась их полезностью для гражданина им-перии, уступила место поклонению таинственным египетским бо-гам Исиде и Осирису, жутким и чудовищным Кибеле и Аттису. Очевидно, что не утешения и спасения искали в этих мистических практиках представители римской аристократии (именно среди па-трицианских семей распространились эти культы). Некая психоло-гическая потребность заставила человека той эпохи искать иного самоопределения не через рациональные формы социального бытия (политика, философия, наука), а через причастность к таинственным, порой безумным, дионисийским по сути культам.
Современность
Нечто подобное можно наблюдать сегодня. Похоже, есть пре-дельная точка в развитии науки, точка напряженности, «недопусти-мой» рациональности, когда самого человека со всеми его тайнами пытаются объяснить как хорошо отлаженный механизм. Сегодня даже искусство принимает излишне рассудочные формы. Этот мо-мент является переломным, за ним неминуемо и неумолимо следует реакция в виде взрыва мистицизма, оккультного знания и недове-рия к рациональному постижению мира. Рациональное мышление разбивает мир на фрагменты, изучает его по частям, оно не может ухватить целое, что способны сделать интуиция и воображение, ир-рациональные функции сознания. Возможно, поэтому сегодня даже в научное знание проникают в таком масштабе всевозможные паранаучные и фантасмагорические версии.
В вопросе взаимоотношения религии и науки современные исследователи говорят о принципе дополнительности . Утверж-дается отсутствие непреодолимых границ между наукой, религией и философией: предположения, гипотезы, новые идеи свободно попада-ют из одной области знания в другую. Использование альтернатив-ных и прямо противоположных научной парадигме идей препятствует омертвению знания и способно привести к эффективному результату, к неожиданным открытиям. Тенденция к сближению объективного познания и религиозной интуиции обнаруживается также в рамках философской теологии. Материал с сайта
За весьма непродолжительный период в воз-зрениях религиозных мыслителей произошли изменения от полного неприятия рационального познания действительности (спекулятив-ный, безличный метод науки не способен раскрыть глубинные основы существования, выйти за пределы видимой реальности) до признания их совместимости (мышление как познание посредством понятий и суждений возможно только в горизонте абсолютного бытия). Синтез всех отраслей знания производится с целью выхода к трансцендент-ному. Сближение религиозных учений и научных теорий осуществляется в модернистских богословских концепциях, включающих данные физики, биологии и прочих наук в свое содержание (теория Большого взрыва и проблема Творения), аргументирующих развитие и состоя-ние Вселенной божественным замыслом.
Когда говорят об эволюции взаимоотношений науки и религии, то подразумевают постепенное вытеснение религии наукой по мере изучения и понимания последней. Но следует отметить и обратное влияние религиозных воззрений на науку, что сказывается не только в принятии веры учеными (убеж-дения основываются на том, что наука не может доказать отсутствие бога так же, как не может доказать его существование), но и в по-пытках объединить научные теоретические данные с религиозны-ми концепциями.
Представители естественно-научной мысли XX в. Н. Бор, М. Планк видели в законах физики необъяснимую гармо-нию, заставляющую предполагать существование некоего мирового разума, который управляет природой и ведет развитие Вселенной к определенной цели, постичь которую наука пока не может. Поми-мо теорий, декларирующих сближение религии и науки, появляются концепции, в которых религиозное и научное знание отождествляют-ся: к примеру, утверждения, что древние вероучения, гимны
Введение
1. Наука или религия?
2. Мировоззрение в науке и религии
3. Наука и религия
Заключение
1) Как ни удивительно, но утверждение об объективном, т.е. независимом от сознания человека, существовании мира является, скорее, непосредственной очевидностью, нежели научно доказанной истиной, более предметом веры, нежели знания. Известный философ Бертран Рассел по этому поводу остроумно замечает: “Я не думаю, что я сейчас сплю и вижу сон, но я не могу доказать этого". Эйнштейн в свою очередь прямо заявляет: “Вера в существование внешнего мира, независимого от воспринимающего субъекта, есть основа всего естествознания". Эти высказывания известных ученых хорошо иллюстрируют понимание наукой реальности внешнего мира: она есть предмет ее веры, догмат (выражаясь богословским языком), но не знание.
2). Второй постулат науки - убеждение в разумности, закономерности устройства мира и его познаваемости - является главной движущей силой всех научных исследований. Но и он оказывается таким же предметом веры (догматом) для науки, как и первый. Авторитетные ученые говорят об этом однозначно. Так, академик Л.С. Берг писал: “Основной постулат, с которым естествоиспытатель подходит к пониманию природы, это тот, что в природе вообще есть смысл, что ее возможно осмыслить и понять, что между законами мышления и познания, с одной стороны, и строем природы, с другой, есть некая предопределенная гармония. Без этого молчаливого допущения невозможно никакое естествознание. Может быть, этот постулат неверен (подобно тому как, быть может, неверен постулат Евклида о параллельных линиях), но он практически необходим”. То же самое утверждал Эйнштейн: “Без веры в то, что возможно охватить реальность нашими теоретическими построениями, без веры во внутреннюю гармонию нашего мира не могло бы быть никакой науки. Эта вера есть и всегда останется основным мотивом всякого научного творчества". Отец кибернетики Н. Винер писал: “Без веры в то, что природа подчинена законам, не может быть никакой науки. Невозможно доказательство того, что природа подчинена законам, ибо все мы знаем, что мир со следующего момента может уподобиться игре в крокет из книги “Алиса в стране чудес". Известный современный американский физик Ч. Таунс пишет: “Ученый должен быть заранее проникнут убеждением, что во Вселенной существует порядок и что человеческий разум способен понять этот порядок. Мир беспорядочный или непостижимый бессмысленно было бы даже пытаться понять”. Но даже если эти постулаты истинны (а в этом едва ли можно сомневаться), то и тогда остается важнейший вопрос, без решения которого сама постановка проблемы “наука и религия" теряет всякий смысл, - это вопрос о достоверности самого научного познания.
Основными методами естествознания являются: наблюдение, эксперимент, измерение и догадка (гипотезы, теории). Руководствуясь ими, можно четко отделить область естествознания от всех иных областей творческой деятельности человека: гуманитарных наук, искусства, музыки и т.д. Научное знание, таким образом, является лишь малой частью человеческого знания в целом. Вопрос о достоверности научного знания настолько деликатен и ответ на него так затрагивает само существо науки, что лучше предоставить по нему слово наиболее компетентным ученым нашего века. Академик Л.С. Берг: “В науке все то, что способствует ее развитию, есть истина, все, что препятствует развитию науки, ложно. В этом отношении истинное аналогично целесообразному". Итак, истина в науке - это все то, что целесообразно, что оправдывается и подтверждается опытом, способным служить дальнейшему прогрессу науки. В науке вопрос об истине решается практикой.
Теория Птолемея в свое время способствовала прогрессу знания и была истинной, но когда она перестала служить этой цели, Коперником была предложена новая теория мироздания, согласно которой Солнце неподвижно, а Земля движется. Но теперь нам известно, что и это воззрение не отвечает истине, ибо движется не только Земля, но и Солнце. Всякая теория есть условность, фикция. Правильность этой концепции истины, поскольку она касается теории, вряд ли будет оспариваться кем-нибудь в настоящее время. Но и законы природы в этом отношении в таком же положении: каждый закон есть условность, которая держится, пока она полезна. Законы Ньютона казались незыблемыми, однако ныне их признают лишь за известное приближение к истине. Теория относительности Эйнштейна опрокинула не только всю механику Ньютона, но и всю классическую механику.
Польза есть критерий пригодности, а следовательно, в известной мере, истинности. Другого способа различать истину человеку не дано. Истина есть полезная фикция, заблуждение - вредная... Итак, мы определили, что такое истина с точки зрения науки”. А. Эйнштейн: “В нашем стремлении понять реальность мы подобны человеку, который хочет понять механизм закрытых часов. Он видит циферблат и движущиеся стрелки, даже слышит тиканье, но не имеет средств открыть их. Если он остроумен, он может нарисовать себе картину механизма, которая отвечала бы всему, что он наблюдает, но он никогда не может быть вполне уверен в том, что его картина единственная, которая могла бы объяснить его наблюдения. Он никогда не будет в состоянии сравнить свою картину с реальным механизмом, и он не может даже представить себе возможность и смысл такого сравнения".
В каждой культуре во все времена можно различить, например, такие ее специфические компоненты, как религия, техника, искусство. В отношении же науки возникает затруднение. Многие науковеды убеждены, что далеко не всякая культура сопряжена с институтом науки. М. К. Петров ясно показал, что в возникновении подлинной науки решающую роль сыграли христианство и христианская теология. Даже в современном мире фундаментальные исследования в области естествознания проводятся лишь в нескольких десятках стран (в том числе в России), а большинство народов к систематическому производству научных знаний никакого прямого отношения не имеет.
Значит ли это, что связи «религии -техника» или «религия - искусство» универсальны и являются атрибутами любой культуры, а связь «религия - наука» имеет характер культурной случайности, исторического зигзага? Если да, то, в принципе, человечество может обходиться без фундаментальной науки, но никогда не могло обойтись без религии, техники и искусства. Что же такое наука и какую альтернативную (в отношении к религии) роль она играет в европейской культуре?
Нет единого и общепринятого определения науки, конкурирующие же дефиниции этого понятия туманны и широки. Например, А. И. Ракитов предложил считать наукой любое знание, производящее новое знание: наука - это «особого рода машина по производству знаний». Под столь широкую «науку» подпадает любое знание (обыденно-техническое, художественное, философское, политическое и т. д.) в той мере, в какой оно саморазвивается и обновляется.
В отечественной литературе часты ссылки на дефиницию П. В. Копнина: наука есть знание, имеющее свой предмет, системную организованность и метод. Из этого определения, в частности, следует, что науками можно называть любые процессы обучения (слесарному делу, иностранному языку и пр.), так как всякое нормальное обучение предполагает предмет, систему и метод. Из- за отсутствия удовлетворительного исходного определения науки людям остается руководствоваться интуитивным пониманием природы и сущности этой формы общественного сознания.
Естествознание в первую очередь озабочено вопросами об устройстве природы и функциях ее различных частей. При этом наука познаёт не необозримый мир как целое и не всю сумму частей мира, а лишь некоторые исторически доступные ученым фрагменты универсума; ученый реально вовлечён в наблюдаемый предмет. Поскольку у ортодокса-естествоиспытателя образ целого очерчен экспериментально доступным и измеряемым горизонтом физических объектов, то он с подозрением относится к философии и религии, предельно общие предметы которых далеко уходят за границу инструментально доступного и измеряемого, а потому трудно различимы.
Религию, в отличие от науки, волнуют другие вопросы. Как человеку следует жить (не по-звериному, а по-Божески)? Какими должны быть его отношения с миром и безусловным началом всего существующего? Как бы ни отличались научные и религиозные представления о мире, они подчас столь же не противоречат друг другу: например, утверждение скульптора о наличии фигуры Венеры в глыбе мрамора не противоречит мнению физика, что глыба мрамора состоит из атомов.
Поскольку эссенциальные задачи у науки и религии столь различны, то правомерно ли говорить о глубинных противоречиях между ними. Почему все же периодически возникает феномен конфликта между этими взаимодополнительными формами общественного сознания?
Кант различал мир феноменов и мир ноуменов, ставя под сомнение возможность человека истинно познавать всщи-в-себе и научно доказывать бытие Бога. По Канту, наука интересуется миром феноменов, Бог же принадлежит к ноуменальному миру и не поддается осмысленному научному описанию. Наука должна заниматься посюсторонним миром явлений и отмежеваться от религии. Гёте на это возражал: «Хочешь узреть Невидимого - взгляни на видимое». Но так ли уж непроницаем барьер между вещественным и существенным мирами и во всех ли случаях наука способна обходиться без религии, а религия без науки?
Ученые иногда признаются, что мало просто ответить на вопрос, как нечто существует, но важно также понять, почему описываемые ими явления природы именно такие, а не иные. Наука никогда не сможет ответить, например, на следующие вопросы: что вызвало Большой взрыв? почему процессы природы носят законосообразный характер? почему мир вообще существует? Внутреннее научное обоснование законов природы оказывается невозможным без специальных трансцендентальных допущений и обращения к религиозным представлениям о целостности бытия. Наука далеко не всегда нейтральна в отношении сакральных идеалов порождающей ее культуры, а воспитание и становление ученых всегда происходит внутри господствующего мировоззрения и, следовательно, под сильным влиянием религий (теистических либо атеистических).
Понятие «чисто научного» (нейтрального в религиозном и идеологическом смысле) воспитания и образования - наивная абстракция. Если бы на самом деле, скажем, ученый-физик формировался только под влиянием языка науки (например, математики) и учебников по современной физике, то вряд ли бы ему была свойственна человечность, которой на самом деле отличаются подлинные творцы науки.
А. Н. Введенский настаивал на важности влияния сердца как царства религии на разум ученого. В противном случае, пишет этот замечательный православный полемист, «одно научное просвещение само по себе дает лишь дрессировку разуму, и если человек но своей природе хищный зверь, то образование только изощрит ему зубы и отточит ему когти. Еще Ф. М. Достоевский сказал: “Если негодяю дать высшее образование, то из него получится утонченный негодяй и опаснейший для общества”. <...> Значит, без религии человечество одичает, морально опустится и превратится в настоящего зверя, на которого придется надеть оковы» .
Различаясь своими предметами, наука и религия в то же время имеют немало общего. И га и другая опираются на интуицию, способы идеального отражения незримых сущностей, на внешний опыт, основываются на формах /ш7/?-веры и6с?//е/ : веры. Научное и религиозное мироотношение составлено рациональными и иррациональными компонентами. Поэтому неточно и поверхностно распространенное мнение, будто «рациональная» наука полностью противоположна «иррациональной» религиозной вере.
Американский богослов Л. Гилки противопоставляет науку и религию следующим образом:
- - наука предпочитает объяснять объективные, доступные, повторяющиеся данные, а религия обращает внимание на порядок и красоту в мире, на внутренний опыт людей (на вину и прощение, тревогу и доверие, бессмысленность и целостность);
- - наука формулирует объективные вопросы и выясняет, как происходят те или иные события, а религия задает личные вопросы о смысле и предназначении, об истоках и судьбе;
- - авторитет науки основан на логических связях и точности наблюдений, для религии же авторитетны Бог и Его пророки;
- - науку интересуют количественные гипотезы, тестируемые экспериментальным способом, а религия прибегает к языку символов и аналогий, поскольку Бог трансцендентен .
Многие историки говорят об отношении между религией и наукой как о традиционной и тотальной войне. Например, известно предупреждение Августина, что хороший христианин будет опасаться математиков, поскольку есть опасение, что математики вступили в сговор с дьяволом, чтобы помрачить дух людей и бросить их в объятья ада. Такая модель позже была популяризована Дж. У. Дрэйпером (1874) и А. Д. Уайтом (1896).
Оппоненты им отвечают, что такого рода Армагеддона нет и что невозможно обнаружить «армию» ученых, якобы наступающую на «армию» священнослужителей. Одни христиане думают, что наука и теология частично пересекаются между собой как отрасли знания, другие же утверждают, что наука и религия только взаимо- дополняют друг друга, но не взаимодействуют между собой.
Р. Мертон (1938) доказывал, что научная революция была навеяна концепцией пуританизма о Боге-суверене и полнейшей пассивности материи; эта концепция оказала решающее влияние на Ньютона, Бойля и ряд других ученых-протестантов. И в научной, и в религиозной среде есть плюрализм мнений, ведутся споры о природе науки, сущности религии и характере противостояния этих форм мироотношения.
Не менее сомнительны и представления о наступившем между наукой и религией полном согласии по принципиальным вопросам. Вряд ли конфликты между ними нужно объяснять только взаимным непониманием людьми науки людей веры. Удобнее всего сравнивать науку и религию в плане противопоставления научной и религиозной картин мира, когда та и другая выражены на языке философии.
В XVII-XVIII вв. богословы в первую очередь фокусировали свое внимание на физике и астрономии, а в XIX-XX вв. - на геологии и биологии. Современная генетика дает ученым почву для обсуждения традиционных этико-богословских проблем о свободе воли и нормах поведения человека. В истории взаимоотношения науки и религии бывали периоды их прочного союза и известны эпохи их конфронтации. Начиная с эпохи Возрождения в европейской науке сложился культ эксперимента. Естествознание претендует на обладание высшей истиной и на духовное руководство человечеством.
Э. Бутру, говоря об ученых-атеистах, пишет: «Наука в лице многих своих представителей хочет принципиально apriori устранить религию не за какие-либо ее отдельные идеи, чувства, утверждения, а за саму ее манеру мыслить, чувствовать, утверждать и хотеть. Религиозный человек, по мнению людей науки, дает своим способностям применение, враждебное прогрессу человеческой культуры. Научный дух не только отличен от духа религиозного, но является его прямым отрицанием. Он порожден реакцией разума, направленной против духа религии. Торжество духа науки и исчезновение духа религии - одно и то же. Итак, не столько науку и религию в собственном смысле слова, сколько дух науки и дух религии должны мы сопоставлять друг с другом» .
К середине XX в. различие между «истинностью» и «научностью» стало настолько очевидным, что культ науки стал быстро угасать, оборачиваться обвинениями науки в причинении человечеству многих бед. В своей концепции «эволюционного фина- лизма» Тейяр де Шарден говорит о возрастании возможности примирения науки и религии по мере того, как все индивиды и народы будут восходить посредством всеобщей любви к точке «Омега» - к светлому царству, где Бог будет во всем.
Равновозможны три трактовки темы соотношения науки и религии:
- 1) в главном наука и религия никогда не достигнут согласия;
- 2) уже сегодня они близки друг другу в освещении целого ряда коренных проблем мироотношения;
- 3) объединение науки и религии произойдет в неопределенно далекой эсхатологической перспективе.
Первую версию отстаивают убежденные атеисты. Вторую версию предпочитают многие философы и культурологи, не примыкающие к каким-либо конфессиям или атеизму. Третью версию предложил, например, физик М. Планк, предположивший, что параллельные линии развития науки и религии пересекутся в бесконечно отдаленном от нас времени .
- Введенский М. К. Протоиерей Александр Введенский. Екатеринбург, 2006.С. 65. Мир, на наш взгляд, становится все хуже и хуже, в связи с чем Б. Пастернак не случайно выразился так: «Не знаю, спасет ли мир красота, но пошлостьнепременно пожрет его».
- См.: Gilkey L. Maker of Heaven and Earth. N. Y., 1959.
- 5 Бутру Э. Наука и религия в современной философии. СПб., 1910. С. 310.
- См.: Планк М. Религия и естествознание // Вопр. философии. 1989. № 3.С. 25-36.